По мотивам вчерашнего дня

Проснулся он поздно, гораздо позднее, чем обычно. И главное где – на мосту возле города Аркадия, овеваемый запахом цветущих персиковых деревьев. Что его сюда привело? Как он тут очутился? Ответа внутреннего цензора не последовало.
Умывшись в реке под мостом, он стал собирать воедино обрывки воспоминаний вчерашнего дня.
Собратья по оружию, призвавшие его зайти во врата беспокойных духов. Потом недолгие, но обильные возлияния с мечником в пещере – так, что мечи летали во все стороны. Заглядывания в глаза смерти и с завидной регулярностью прилетающая в хребет ослепительно белая алебарда огромного, отдалённо напоминающего лошадь, властителя пещеры беспокойных духов.
Видимо от этих ударов в совокупности с вином в его мозгу что-то помутилось, и, выйдя из пещеры, одержимый жаждой крови он, не разбирая дороги, бегал сквозь толпы пиратов, пытавшихся урезонить его. В приступе ярости он отбрасывал их от себя, обзывая их столь унизительными ругательствами, что не стоит здесь приводить. А потом затих на мосту, убаюканный мирным журчанием реки.
Он понял, что его разбудило – похмельную голову разрывал отдалённый гул человеческих голосов. Откуда он взялся здесь - в мирном персиковом лесу? Оседлав рассекающего тьму ската, он полетел на шум и был очень удивлён, что эти голоса наперебой раздаются несмолкаемым хором из столицы, что была отсюда в нескольких часах ходьбы.
Уняв колокола в голове с помощью подаренного знакомым жрецом целебного порошка, он влетел в город. На главной площади яблоку негде было упасть, все торговые зазывалы наперебой кричали что-то несусветное. Он всегда туго соображал, ведь это удел магов и жрецов (хотя некоторые говорили, что этим должны заниматься большеголовые лошади, он им не верил). Наконец он догадался, в чём причина окружившей его суеты: на площади под памятниками отцам-основателям словно воздвигли ещё 4 памятника. Это были огромные, появившиеся из ниоткуда, составленные друг на друга сундуки. Их количество поражало неискушённый разум.
Правил бал главный побасенник столицы, охочий до чужой копейки знаток слухов и очевидных истин Вэй Сяобао. Каждый житель имел на него зуб и вместе с тем был полон уважения к старику и не мог прикоснуться к нему даже пальцем.
Вэй распродавал сундуки. «Опять лохотронщики понаехали!», - тихо возмущалась городская нищета, прислушиваясь, тем не менее, к возгласам старого Сяобао, восхищавшегося очередной диковиной, доставшейся редкому везунчику.
На лицах большинства народа, заглянувшего в свой сундук, царили досада и разочарование. Высоким фальцетом зазывалы они возмущались и продавали за гроши полученный хлам.
Пошарив по карманам в складках тигриной шкуры, он нашёл заначку, лежавшую там ещё с войны. «Чего там у тебя в сундуках, старик?», - несколько надменно бросил он Вэю. «Все хотят это узнать», - как всегда уклончиво ответил тот. «Ну ладно, что с тебя взять, кроме сундука, давай вот этот, например», - сказал он, протягивая свои два с полтиной золотых. «Все берут, и мне интересно», - отходя от старика, бормотал он, сжимая в мохнатых руках кажущийся коробкой сундучок морёного дуба.
Отойдя на пару шагов и дождавшись, пока уймётся предательская дрожь в пальцах, он щёлкнул задвижками сундучка и распахнул крышку. Показавшуюся вечностью секунду ничего не происходило – он просто вглядывался в сумрак под крышкой. «Что там такое, Вэй?», - повернулся он к Сяобао. Тот подошёл взял его за запястье одной рукой, второй - раскрыл крышку до конца и закричал на всю площадь: «Персонаж O=O получил глотающего небо питона!». И добавил тише: «Поздравляю, сынок!».

Оригинал статьи